Лабиринты веры  - Эллен Грин

– И что это значит? – Расселом овладевало нетерпение. Он был не в том настроении, чтобы выслушивать какие-то никчемные подробности.

– А то, что он наверняка принадлежал Клэр. Я просто увидела его и сразу решила, что он – тот, что носила Ава.

– И что это значит?

– А то, «мистер Я не в настроении», «Я слишком занят для таких вещей», что в кармане жакета Клэр кое-что лежало.

– И что же?

– Залоговый билет из ломбарда. В Филадельфии. «Ломбард Джо – мы покупаем золото». Угол Одиннадцатой и Южной.

– А с какой стати Клэр сдавать что-то в ломбард? Ведь у нее есть деньги. – Рассел скорее думал вслух, чем задавал вопрос.

– Как лучше всего что-то спрятать на время? Пока ты меня не отговорил, я еду туда, чтобы посмотреть, что это такое. Пока.

Рассел опустил телефон и посмотрел на Дуга:

– Пока мы решаем, какие из улик предъявлять по одной части загадки, число остальных частей растет.

Через два с половиной часа мозгового штурма, перекрестных допросов друг друга, возвращений к исходной точке и упорядочивания всех деталей они остановились на идеальной смеси полной правды и прямых недоговорок.

Дуг похлопал Рассела по спине.

– Ну мы готовы? Спокойно, уверенно, как мы и репетировали. У нас все получится.

Мари стояла, прижавшись спиной к стене. Ей было трудно дышать. Она только что бросила того мужчину умирать на улице. Он все еще стоял, опираясь на кирпичную стену, когда она бросилась бежать. Возможно, повалился на тротуар. Возможно, сейчас он уже в больнице и полиция просматривает записи с камер видеонаблюдения в поисках убийцы. Все возможно.

Она вернулась в гостиницу, заперла дверь и накинула цепочку. Номер был красивым и роскошным, тумбочку украшала ваза с цветами. Мягкий высокий матрас, ванна «Джакузи», выложенная плиткой отдельная душевая зона. В таком месте ничего плохого просто не случается. Она может оставаться здесь и заказывать еду в номер, пока не закончатся деньги. И как долго она продержится?

Мари мысленно прокрутила произошедшее. А что конкретно произошло? Он напал на нее. Он преследовал ее, а потом повел по улице в гостиницу с намерением убить, и все потому, что ему за это заплатили. Она убедила себя в том, что сходит с ума. Что у нее паранойя, и поэтому она соединяет то, что не является реальным. И вот, приехали… Ну как, доктор Расмуссен, этого хватит для проверки реальности? Теперь эта сумасшедшая противостоит собственной семье. Без всяких причин. Хватит.

Однако, сколько б раз Мари ни повторяла слово «хватит», ситуация не менялась. «Хватит» никогда не будет. Войну начала не она. Слова, сказанные в «Бэйсайд инн», сбываются. «Опасность повсюду». И правда. Мари заходила взад-вперед. Что дальше? Где она? Что ей надо?

Она остановилась и закрыла глаза, вспоминая, как нож легко рассек одежду, но не сразу прошел через кожу, защищающую органы, а сначала натянул ее. Как будто Господь давал ей шанс пойти на попятный и убежать. Но она проигнорировала этот шанс и надавила сильнее. Только после этого почувствовала, как металл проникает в плоть.

Что хуже, пырнуть кого-то ножом или придушить? Она сделала и то и другое. Аву порезали, но сделала это не Мари. Она с ужасом наблюдала, не зная, набрасываться на Куинна или помогать ему. Наблюдала за лицом Авы, видела, как оно исказилось от боли, а в самом конце стало непокорно дерзким. Вот тогда Мари и подскочила, обхватила руками шею девушки и смотрела, как закатываются ее глаза. Она видела, как та сопротивляется, чувствовала, как та отрывает ее руки, понимала, что дух ее не сломлен. Что он до последнего будет сражаться с тьмой.

Мари медленно выдохнула воздух из легких. Из конвента она уехала всего несколько дней назад, а вот вера покинула ее душу в тот день в лесу. И возвращаться не собиралась. Тот день привнес в ее жизнь кошмары и вернул ее к прошлому, подстегнул к осмыслению событий девятнадцатилетней давности. Ее мысли, даже против воли, то и дело останавливались на той женщине, что погибла со священником. Вот она входит в церковь, ни о чем не подозревая. Мари не видела, как все случилось, но картины возникали в ее мозгу, как будто она была очевидцем. Зато последствия точно видела.

Она видела фотографии той женщины. Темные волосы. Карие глаза. Светлая кожа. Взгляд, свидетельствующий о том, что жизнь у нее была несладкой, но что надежда осталась. На фотографии в паспорте она даже едва заметно улыбалась – уголки ее рта были приподняты, словно она радовалась чему-то. Она приехала в Филадельфию менее чем за три дня до того, как ее убили. Ей было некуда деться, и она просто бродила по городу. Пока не набрела на церковь, где нашла приют…

Мари зажала ладонями уши, пытаясь прогнать воспоминания о той ночи. О дикой ссоре между ней и Клэр после того, как к ним неожиданно заявился залитый кровью отец и потребовал от них двоих невозможного.

В ту ночь, в Бруклине, Мари согласилась сходить в машину, чтобы Росс лишний раз не привлекал к себе внимания. Она принесла орудие убийства и полиэтиленовый пакет с его окровавленной курткой, а еще – сверток, который держала на сгибе локтя. Вернувшись, она обнаружила, что Клэр в истерике. Та сначала согласилась на все – Росс, весь в крови, сидя на полу, уломал ее, – а потом впала в панику. Свернувшись калачиком в большом кресле, Клэр утешалась рыданиями. Она обвиняла Мари в том, что та пожалела отца, что проявила мягкость.

«Ты дура, Мари, – прошипела она. Ее глаза покраснели, в дыхании чувствовался запах вина. – Ты погубила нас обеих».

Мари поставила пакет на пол.

«Клэр, ты можешь думать о ком-нибудь еще, кроме себя самой?»

«Погибли люди. И будет еще много смертей, сестра. – Клэр, полупьяная, обозленная, неуправляемая, выпрыгнула из кресла. – Обязательно будет. Ты втянула нас в этот ужас и заплатишь за это своей жизнью. Запомни мои слова». Она вихрем вылетела из комнаты и громко хлопнула дверью.

От грохота сверток у Мари на руках начал извиваться. Она положила малышку на диван и прикрыла ее одеялом. Девочка, которая еще не стала Авой, распахнула глаза и растерянно огляделась.

«Мама?»

Мари положила прохладную руку ей на лоб.

«Ш-ш. Спи». Она не могла не заметить, что платье девочки и ее руки забрызганы кровью. Как Клэр могла отказаться от всего этого?..

Обещания, данные много лет назад, словно цыплята, вернулись на свой насест. Мари прошла в ванную, сняла одежду, включила душ и наблюдала, как пар заполняет помещение. Затем она встала под горячие струи, продолжая просчитывать варианты. Те, кто организовал нападение на нее, очень удивятся, когда увидят в ее взгляде не кротость, а жесткость, стремление к самосохранению. И ее нож впредь будет с легкостью рассекать кожу и плоть.

Ломбард находился на углу Одиннадцатой и Южной улиц, в том районе города, который сильно изменился за последние годы. Развитию деловой активности способствовала близость к реке Делавэр. Снаружи ломбард выглядел невзрачно. Большая белая вывеска «Мы покупаем золото» занимала все грязное окно. В верхнем углу горело неоновое слово «Открыто». На стеклянной входной двери висела информация о графике, правилах и нормах работы. Это заведение выживало за счет бедствующих, а не любителей поглазеть на товары. Ломбард был маленьким, его переполняли вещи, с которыми люди расстались ради быстрых денег или из-за невыплаты зарплат.